В ноябре 2020 года, в День народного единства, после десяти вечера Великий Новгород узнал о страшной автокатастрофе. Автобус № 9 попал сразу в две аварии – последняя унесла жизни двух человек и покалечила восьмерых.
Все искали причины произошедшего и выдвигали свои версии, но была одна основная – о героическом поступке пассажира Павла Горбунова, который, пожертвовав своей жизнью, спас остальных. Изменилась она буквально в одночасье, как и информация о том, что водителю – погибшему Валерию Тарасову – стало плохо. Новым героем стал 20-летний Борис Антонов.
Одни свидетели долго не соглашались общаться с журналистами, другие же просто не могли из-за серьезных травм. После аварии в реанимации оказались два человека – женщина-кондуктор и 18-летняя девушка Диана, которая пострадала сильнее всех.
О том, как все происходило, почему началась путаница, как действовали следователи,
мы поговорили с 19-летним Виктором Ряполовом. В результате аварии он получил три перелома ноги. Виктор находился в передней части автобуса и видел, что происходило у кабины водителя.
– Расскажите, на какой остановке Вы вошли и где в автобусе сидели?
– Зашёл я в автобус № 9 на остановке в Колмово перед «Макдональдсом». Зашел в заднюю дверь. В основном народ сидел сзади и посередине. Передние места были как-то более-менее свободны. В автобусе было тихо, даже музыка не играла. Я сел на сидения, которые позади водителя, четыре сидения – по два напротив друг друга. Сел к окну и лицом к водителю. Передо мной никто не сидел, насколько я помню. Но слева, прямо за водителем на одинарном сидении лицом к нему, сидела девочка, как оказалось потом, это была Диана.
– А сколько пассажиров было в автобусе? Примерно: человек 20 или человек 10?
– Явно не 20. Изначально же говорили, что 26, но это чересчур. Человек 12 было, в основном молодежь. Мы ехали нормально, я «сидел в телефоне», ничего не подозревая. Вообще, обычно в вечернее время большинство водителей едет быстрее, чтобы успеть по рейсу. Но этот, по-моему, ехал спокойно. Может быть, чуть-чуть ускорился.
– Как произошло столкновение с ВАЗом?
– Мы ехали, и примерно у завода «Трансвит» был какой-то толчок. Я не знаю, какие ощущения происходят, когда автобус врезается в машину. Мне кажется, когда происходит ДТП, кто-то сигналит, водители останавливаются и явно дальше не едут. Но в автобусе тоже особого шума не поднялось.
– А сильный был удар? Никто не упал?
– Нет. Я думаю, я бы услышал, если бы кто-то закричал. Я не помню, поворачивался ли я тогда назад. Смутно помню этот момент. Вообще, был такой толчок, как будто мы просто на люк открытый наехали.
– В какой момент появился Борис?
– Через незначительные секунды после столкновения с машиной он подбежал. Я потом узнал, что его зовут Борис. Он начал стучать и возмущенно что-то говорить.
– Водитель что-нибудь ему ответил? Вы вообще видели водителя сами?
– У него была кабинка закрыта, и там было темновато. Я точно не мог его видеть. Можно было увидеть водителя, только подойдя впритык к кабинке, как сделал Борис. Насколько я помню, никто больше не подходил.
– А автобус начал набирать скорость только после столкновения с ВАЗом?
– Да. После того, как мы врезались в машину, автобус стал очень резко ускоряться. По-моему, в тот момент, когда Борис подошел, уже какой-то белый шум начался. То есть народ начал уже что-то говорить между собой.
– Беспокойство какое-то в автобусе появилось?
– Да. И я сам не понимал что происходит, я растерялся. Потом смотрю – Борис тоже растерялся. Он возмущенно стучал, стучал, но выглядел растеряно. А потом, когда мы начали заходить в поворот, я буквально на секунду успокоился: все в порядке, мы повернули. И вдруг резко Борис говорит «Все назад!». После этого, через 2-3 секунды, – даже на видео видно, как мы входили в поворот – после того, как он крикнул, я уже сам видел в переднее окно, что мы летим вперед. Я выставил ногу на соседнее сидение и, вроде как, успел руками прикрыть лицо.
– Почему Борис закричал? Он что-то увидел или просто понял, что автобус уже сильно разогнался?
– Я не могу сказать, Борис уже дал подписку о неразглашении.
***
Другой пассажир этого злосчастного рейса рассказывал, что лежал в палате вместе с Борисом. Он рассказал ему, что водитель ему что-то сказал или пытался сказать. Борис, по свидетельству других пассажиров, назвал взгляд водителя «каким-то странным» (прим. авт.).
***
– А где находилась кондуктор в этот момент?
– Когда я сидел, в переднюю часть автобуса больше никто не подходил. Я ее там не видел.
– Как люди отреагировали на крик Бориса?
– Там было несколько секунд, и не все даже успели услышать, что он кричал. Я не знаю, может, кто-то и успел стартануть назад, может, кто-то встал. Я в это время уже не смотрел назад, я смотрел в окно и видел, что мы летим уже по прямой. Мы залетели на поребрик и дальше уже прямо в здание.
– Расскажите, что Вы помните после автокатастрофы.
– По моим ощущениям, это как выключить телевизор. Была абсолютная темнота, я ничего не слышал и ничего не понимал. Мне кажется, я отключился. Потом потихоньку я как-то начал понимать, что я могу слышать, что я начинаю дышать. На мне что-то лежало сверху, и я не сразу мог пошевелиться. Шок был очень сильный, я даже не сразу понял, что у меня сердце очень сильно бьётся. Всё происходило постепенно.
– Вы видели, что творилось в этот момент вокруг?
– После того как очнулся, я услышал крики, стоны и вопли. Все говорили: «Помогите, пожалуйста, помогите». Я потихоньку начал вставать, и с меня, кажется, скинули ещё человека, или это были сидения. Когда я вставал, я понял, что я лежал на кондукторше. Перед аварией она находилась позади меня и, видимо, перелетела вперед. Я и сам не понимал, где я нахожусь, пролетел ли я эти четыре сидения. Например, Бориса я там не видел, я только заметил слева зажатую девочку Диану, и казалось, что её явно не спасти.
К этому моменту в автобус уже человека два забежало. Они стали говорить: «Все назад, все назад! В заднюю дверь бегите, бегите!». Явно так не получилось, что все прям так встали и побежали. Люди сначала просто просили о помощи, я тоже сначала не мог встать. Кондуктор, например, тоже говорила: «Пожалуйста, помогите!».
Когда я начал подниматься, я понял, что у меня одна нога находится чуть ли не за спиной. Я хотел ухватиться за поручень, но все было оторвано, держаться было не за что. Вокруг люди стали остальных потихоньку поднимать. Но нельзя сразу было поднять человека, потому что неизвестно, какие у него переломы.
Я стоял на одной ноге, начал подпрыгивать, чтобы выйти на улицу. Мне помог какой-то парень.
– Что происходило на улице?
– Там я увидел парня с девушкой, у них были головы в крови. Одна девочка рыдала и, кажется, не понимала, что произошло и что у нее болит. У меня на джинсах было много крови. Сразу подъехала скорая. Уже приехали, пожарные, МЧС, вокруг были вспышки, люди, народ очень быстро собрался.
Парню, который меня придерживал, доктор из скорой сказала: «Проводи его до машины». Там мне сказали: «Посиди пока что здесь. Ты в сознании, там людям еще помощь нужна». Но я посидел буквально секунд 30. Мне наложили шину и сделали укол очень сильного обезболивающего. Оно было настолько мощное, что я перестал чувствовать боль.
– А Ваши родители?
– Я позвонил маме, она не понимала, что произошло, и я сказал: «Мы врезались, и у меня с ногой большие проблемы». Я ей все рассказал, она была в шоке.
– Вы с кем-то общались еще сразу после аварии?
– Ко мне подходили медики, собирали информацию. Спрашивали, сколько человек в автобусе было. Потом меня на носилках перенесли в другую скорую.
– Как Вы себя чувствовали?
– Пока мы ехали, я не чувствовал особой боли. Меня одного повезли в «Азот», а остальных – в областную. Когда уже подъезжали к больнице, по этим кочкам, стало очень больно.
– Что происходило в больнице?
– Врачи очень быстро среагировали, оказали мне сразу необходимую помощь. Но, например, шину забрали. Оказалось, что у них не хватает шин. А у меня нога трясется. Мне нужно сдать анализы, а я не могу, потому что я не могу ногу отпустить, потому что она болтается прямо. Потом мне сделали рентген, положили на вытяжку. Я думаю, мне повезло, ведь из пострадавших я в больнице в этой оказался один. Врачам огромное спасибо.
– А на какой день Вы стали уже общаться в Интернете, узнавать, что случилось, обсуждать с другими пассажирами? Вы же изначально тоже слышали версию, что водителю стало плохо, а управлять автобусом помогал погибший Павел?
– Когда меня привезли, в палате люди еще не спали. Они сказали, что прочитали в группе «ЧП», что водителю стало плохо. Я удивился, потому что это очень странное для этой ситуации понятие – плохо. На следующий день я начал заниматься поисками Бориса. У нас город маленький. Я когда-то давно натыкался на его страницу в соцсети. Знакомые мне помогли его найти.
Потом я зашел в группу «ЧП 53», и там пишут про какого-то Павла, что ему 45 лет, что он побежал к водителю и кричал «Все назад!». Я очень удивился, ведь я видел молодого парня у кабины. Не могло же мне показаться. Я и следователям сразу сказал, что видел молодого человека. Сотрудникам полиции я пообещал, что найду и скину его фотографию им.
– Почему Вы сразу не стали публично опровергать версию про Павла?
– Я очень растерялся и не понимал, о каком Павле идет речь. Потом смотрю, его уже сделали героем. А эта версия о том, что Павел заходил в кабину – это же невозможно. Я же видел все своими глазами. Но меня очень сильно напрягло то, что никто про это не пишет. Я действительно был один, и мне стало не по себе, что я один так только начал писать, а все на меня нападают. И эта агрессия, и недоверие – всё так навалилось, что я мог сам начать писать комментарии, а потом их удалить. Когда уже Следственный комитет официально дал подробности, я уже был точно уверен в своих словах, что я прав.
– Как Вы думаете, почему остальные не комментировали?
– Как объяснили следователи, сразу всех не могли допросить. За первые два дня допросили меня и Бориса. Его допросили и официальную версию написали. А потом уже следователи стали всех остальных опрашивать, и ко мне они ещё раз приходили и мне говорили, что да, мои показания совпадают с другими.
– А Вы знаете, откуда пошла эта версия про Павла?
– Версия про Павла пошла потому, что его тело обнаружили в кабине. Первые версии строились на основании расположения тел. Когда нашли Диану, тоже сначала подумали, что она водитель, потому что лежала на водительском сидении. Я сразу тогда подумал, что Павел не заходил в кабину, я это видел. А потом стал общаться с Борисом, и все подтвердилось.
– А Вы вообще видели Павла в автобусе? Где он сидел?
– Он точно не сидел впереди, я там всё видел, я бы увидел его. Он сидел либо в середине, либо в задней части автобуса.
– Когда Вы решились начать комментировать?
– Пообщавшись с Борисом, я точно убедился, что к кабине водителя подходил он. Я начал комментировать в группе. Потом следователи скинули мне фотографии Павла и спросили: «Это был он у кабины водителя и кричал «Все назад!». Это тот молодой парень, о котором ты говорил?». Я сразу им ответил, что это не он, и скинул им контакты Бориса. В этот же день следователи официально сообщили, что это был не Павел, а молодой человек, который жив.
– Но Вашей версии сначала не верили?
– На меня сразу обрушился шквал агрессии из-за этого.
– Ваши комментарии удаляли из группы?
– Когда я начал писать про Бориса в группе «ЧП 53», меня сразу добавили в черный список. Я стал писать в другой группе «Отзывы, ЧП». Там мне стали понемногу верить. После заявлений следователей доверие возросло. Хотя некоторые все равно были уверены, что там был Павел. Была жесткая агрессия, народ выдвигал свои версии. Одна девушка даже группу отдельную создала и писала мне и моей матери неприятные вещи. Мне кажется, они хотели создать панику.
– Я правильно понимаю, что те, кто писал Вам и оставлял комментарии против вас, сами к происшествию не имеют никакого отношения?
– Нет, конечно. Мне писали с фейковых страниц, представляясь родственниками Павла. Они утверждали, что я такой плохой, а основная версия про Павла была правильная. Меня обвиняли в том, что я вру и пиарю Бориса и хочу какой-то хайп словить на случившемся.
– А родственники водителя с Вами связывались?
– Нет, я общался с родственниками Павла. Они сами не понимали, почему так люди говорят. Я им рассказал, как все было. Они нормально восприняли. Никакой агрессии от них не было. Они пожелали мне всего хорошего и выздоровления.
Уже благодаря следователям люди наконец-то начали верить. И в группе «ЧП» меня удалили из «черного списка». Они объяснили, что действительно нельзя было, невозможно было поверить, что водитель мог в сознании такое совершить.
– А Вы что-нибудь про водителя узнавали после аварии?
– У меня бабушка раньше работала кондуктором и общалась с ним. По ее словам, водитель был немного злопамятный, но, в целом, коллеги говорят, что он нормальный человек. Я видел, что в комментариях писали, что он год назад как бы «издевался» над пассажирами – медленно ехал, не открывал двери.
– Вы склоняетесь к какой версии, что могло произойти?
– Я думаю, он решил после столкновения с машиной идти до конца. Потому что он сразу газанул, как будто целенаправленно.
– А с Вами или другими пассажирами связывались из автобусного парка? Предлагали какую-нибудь помощь?
– Ни-че-го. Я узнавал, как получить страховые выплаты. Система устроена так: когда ты выпишешься, только после окончания лечения можно получить какие-то деньги. И нужно предоставить все чеки. Ещё после аварии объявили, что всем окажут помощь. А девочке Диане волонтерам пришлось собирать памперсы, пелёнки, салфетки. Но ведь объявляли, что всем помогут – страховая компания, автобусный парк. Я даже сам написал мэру: он прочитал и даже не ответил.
Но благодаря людям и следственному комитету, комментариям – я лично людям объяснял, что девочке нужна была помощь – народ поверил и поддержал.
Только благодаря обществу Диане очень быстро собрали всё. Мне тоже люди писали свои пожелания, соболезнования, много очень помощи предлагали. Люди узнавали у меня про Бориса, ему писали, предлагали помощь.
Я хочу сказать большое спасибо медикам и следователям, люди не привыкли им верить, к сожалению. И огромная благодарность всем, кто поддерживал.